Привет, кинолюбы и прочие фанаты закулисного адреналина. Сегодня — сага о том, как я из офисного планктона Ленфильма за 18 дней превратился в режиссера-самозванца, а заодно подсадил гендира на чёрный юмор. Заварите чай. Или коньяк. Коньяк лучше.

Глава 1: Понедельник, пыль и «вы кто вообще?»

Утро понедельника. Я, как честный труженик кинокоровы, топчусь в своём углу у архива Ленфильма — пишу программу для фестиваля и рисую афишу сезона «Ленфильм-клуба». Задача: сделать так, чтобы «Бриллиантовую руку» в 2023-м хоть кто-то пришёл смотреть. Несу шедевр на согласование к Марине Дмитриевне — моей начальнице, женщине, которая верит, что я «подающий надежды».

Открываю дверь без стука (привычка) и… бац! В кабинете вместо Марины — Эдуард Анатольевич, генеральный директор. Человек-легенда, которого я видел один раз в жизни, мельком, когда он выходил из лифта и ронял на меня свой пронзающий взгляд, а я ронял кофе.

Он не отрывается от телефона, машет рукой: «Садитесь». Я сажусь, пытаясь не дышать, чтобы не напомнить ему о своём существовании. Через пять минут он вешает трубку и выдаёт:

— Вы… кто?

— Программа…ист… программист фестивалей. То есть, не программист… э-э-э…

— Марина Дмитриевна задерживается?

— Да. Нет. То есть, я не знаю.

Диалог идёт как в плохой пьесе абсурда. Вдруг он спрашивает: «А вы чего хотите?». Я, как дурак, ляпаю: «Кино снимать». Эдуард Анатольевич хмыкает: «А чего не снимаете, если хотите, снимайте».

И тут — поворот сюжета круче, чем в «Догвилле». Оказывается, проект под «Лавру» сгорел: оборудование уплыло в аренду, дедлайн — через 18 дней, а сдавать нечего. Гендир смотрит на меня как на лабораторную крысу:

— Если принесёте сценарий через сутки — дам бюджет. Не уверен, что выйдет… но вдруг?

Я соглашаюсь быстрее, чем Люк Скайуокер на предложение Оби-Вана. Что терять? Максимум — самоуважение. А его у меня и так с прошлого раза не осталось.

Глава 2: Ночь, кофе и «стихи вместо диалогов»

Дома вскрываю свой «сейф отчаяния» — папку «The gratest script ». Там лежит сценарий, который я писал всё лето. Открываю… и понимаю: это не кино. Это пособие, как не надо делать кино. Герои говорят как роботы-психопаты, сюжет вертится вокруг «метафоры бытия» (спасибо, 3 литра красного).

Знакомые сценаристы? Не-а. Гордость не позволяет. Решил: буду переделывать сам. Через час понимаю — это как заставить кота написать диссертацию. Всё, что выходит — вода, штампы, стыд и вылизывание собственной задницы.

Тогда включаю режим «а давайте по-простому». Беру то, что умею: рифмовать строчки для дружеских поздравительных открыток. Пишу первый диалог:

— Вы пишете предсмертные записки?

— Нет. Я пишу предсмертные шедевры.

И… о чудо! Слова льются как шампанское на презентации «Майбаха». Герои оживают, сюжет крутится вокруг самоубийцы, который не может написать прощальную записку и нанимает циничного писателя. К утру готово: 40 страниц абсурда, чёрного юмора и рифм, которые Шекспир бы забраковал, но Тарантино — одобрил.

Синопсис пишу на листке из тетради в клетку: «Самоубийца vs. Писатель: битва за последнее слово». Несу в офис, чувствуя себя героем «Социальной сети», который вот-вот взломает Голливуд.

Глава 3: Бюджет, кураторша и «это же комедия!»