Привет, мечтатели, креативщики и те, кто до сих пор верит, что «кризис» — это просто повод сменить фон в Zoom. Сегодня — история о том, как я два года был креативным папой музыкального лейбла, а потом стал его крематором. Берите чай. Или виски. Виски честнее. Хотя чай тоже подойдет — всё равно заплачете.

Глава 1: Ребенок по имени «Sindie» (ха-ха мертвый грех, а вообще анаграмма)

Всё началось с обеда. Да, я не шучу. Мой друг Петя Хваловский, человек, который считал финансы искусством (а банковские выписки — поэзией), позвал меня в кафе. Я пил брусничный морс, он — эспрессо. Вдруг Петя сказал: «Через пять минут у нас собеседование». Я подумал: «Ну вот, опять эти его шуточки про налоги». Но нет — появился Борис, основатель будущего лейбла, в очках и черной водолазке а-ля Стив Джобс и начал говорить о «громком» и «инновационном».

Мой мозг:

— «Инновационное? У меня таких идей — как кошек в TikTok’е!»

— «Но я же не умею быть директором, я умею только рисовать хамелеонов маркером!»

— «Ладно, если провалюсь — скажу, что это перформанс».

Я вывалил на стол все идеи, которые годами пылились в заметках: от манги как промо альбома  до баннеров с прощанием с группой которая только выпускает первый релиз и т.д. Борис сказал: «Вкусно это всё звучит». А я подумал: «Ну в таком ключе я своего рода шеф-повар». 

Оффтоп. На протяжении года до этой встречи я учился на звукорежа на вечерней основе, таскался по концертам и студиям с сомнительными рэперами. И представлял себя Дженис Джоплин с яйцами, когда пел под струей воды в душе.

Спустя две недели мы уже подписывали бумажки и полноправно называли себя Директорами.

Глава 2: Золотая эра, или «Как мы делали вид, что знаем, что делаем

Два года мы жили как в клипе MGMT:

— Артисты. Которые орали в микрофон так, будто от этого зависел курс биткоина. Их количество выросло аж до 8 персон.

— Музыка, музыка, музыка. Мало кто знает, но большую часть первого альбома weymi я написал сидя на крыше в «этажах», примеряя на себя образ 17 летней девочки.

— ВК Фест. Когда мы вывели weymi на сцену, я плакал. Потом сказал, что это аллергия на пыльцу. Получился не «разогрев», а пожар, который потом пришлось тушить.

— Креативы и перфомансы.  Каждая песня, каждый альбом, каждый чих и пук сопровождался чем-то особенным. Графический роман, который мы рисовали с Дианой и Марком, притворяясь «мангаками» (спойлер: это когда ты 12 часов в день сидишь с планшетом и материшься на японском). Получилось что-то среднее между «Атакой титанов» и инструкцией от стиральной машины. Прятали QR коды с альбомами между надписями «ДАША» «ЛЕНА» СНЕЖАНА». Хоронили Саню из «Булавки» на билбордах. Снимали сериал. Запилили мерч, от которого фанатки падали в обморок. Худи с хамелеоном (наш логотип — потому что «мы меняемся, но остаёмся собой»).  Шоппер с яблоком так и не выпустили — он мог бы стать новой баленсиагой от мира Wildberries.

А еще мы бегали по бальным залам с колонками JBL, имитируя «звук ветра». Смеялись, спорили, падали от усталости. Тогда я думал: «Мы не делаем музыку. Мы делаем магию».

Петя находил деньги там, где другие видели пустоту. Мы снимали клипы в заброшенных фабриках, записывали подкасты в движущемся авто, запускали «живые» альбомы, где треки менялись в зависимости от времени суток. Казалось, мы непотопляемы. Даже когда гитарист weymi устроил дрифт на сцене и снес монитор — Петя лишь вздохнул: «Запишу это в расходы на перформанс».

Глава 3: Чёрный лебедь, или отказ от родительских прав

Эпилог: Прощание с хамелеоном, или «Что осталось в рюкзаке